Не мой город Лондон: город и литовцы

Тот Лондон, куда в мечтах хотел уехать жить один известный российский певец ртом, и Лондон, каким его знают и обживают литовцы - места разные. Настолько разные, что, кажется, находятся в разных странах. Разница, в частности, возникает из-за того, что литовцы в этом самом Лондоне проживают практически, певцам же ртом и прочим мечтателям реалистичность не требуется.

Давным давно, во времена, когда я еще жил в Санкт-Петербурге, а население Литвы в большинстве своем уже переместилась на остров, пришла мне в голову идея: посмотреть на жизнь соплеменников в краях туманных.

Мне удалось созвонится с бывшим одноклассником - и тот пригласил на пару пива к себе к гости, в район Камден-таун, что славится ближневосточными иммигрантами, парой польских-украинских кварталов и, собственно, литовцами.

Мы встретились у метро, откуда приятель сразу повел меня в украинский магазин, чтобы прикупить выпивки и закуски. От магазина надо было пройти с полтора километра до дома, и по дороге я нервно оглядывался по сторонам. Народ вокруг шатался будто бы знакомый: коротко стриженый, чаще в трениках, слышались обрывки если не польского мата, то суржика или шпановского русского.

Знаете то чувство, что возникало в девяностые, когда предстояло минут тридцать топать через привокзальный район..?

Мои знакомые вшестером снимали типичный английский дом на три спальни и гостиную, с большой кухней, выходящей окнами в сад. Садик, конечно, был по самую голову забарахлен всякой ерундой. На пиво и приветствия спустилось почти все население жилища.

Почти все - мои еще литовские знакомые, усталые и грязноватые после долгого рабочего дня. В беседах свои будни они старались не обсуждать, но чувствовалось, что некоторые из них еще мечтали по молодому делу о большом будущем в большом городе.

С ними жил еще один украинец, который был постарше среднего обитателя дома, и уже не смотрел на иммигрантскую жизнь с оптимизмом. В Англии он жил с десяток лет; и зарабатывал стоителем относительно прилично. Жилье купить на месте не выходило, а обустроенный на заработки дом в родных краях пустовал - возвращаться не выходило по деньгам.

Вечер быстро и неинтересно закончился, а на следующий день я со странным чувством улетел обратно в Россию. Иммигрантам больше не звонил, но кое-что знаю о дальнейших их судьбах.

Встречавший меня одноклассник все же собрался в кучу и заново выучился на сушиста, махнув рукой на свое околоинженерное образование. Другой принял, так сказать, судьбу строителя и стал впоследствии прорабом. Про украинца я больше никогда не слышал.

Ребята чуть более шпановатого характера вроде так и мотаются по всякого рода подработкам.

Тот из литовцев, что отличался - неподкрепленными ни умом ни волей - амбициями, еще долго мотался между Литвой, Лондоном и Московой; даже хотел было податься в православные священники; но в итоге вышагнул из окна дома на четвертом этаже.

Такие дела. "Жизнь пройти - не поле перейти", как говорил один очень известный фаталист.