Книга: А. П. Чехов о искусстве и литературе

Для себя ли, окружающих ли, но я не могу твердо определить, почему из русской классики именно взгляды Чехова мне интересны больше прочих. Аккуратный юмор, умение подать в рассказе грустную улыбку или злую ухмылку, чистый и лаконичный слог - вероятно, именно это я ценю и люблю в писателях.

"А. П. Чехов о искусстве и литературе" - старая книга, издания еще 1954-го года, это собрание писем писателя, прямо или косвенно посвященных его художественному вкусу или взглядам на литературное творчество. Достать ее было непросто, но усилия мои совершенно точно стоили того.

Здесь, что приятно, можно не продираться сквозь школьные клише или взгляды литературоведов, а ознакомиться с мнением автора в первоисточнике.

Эволюция общения Чехова с редакторами от подобострастного к почти презрительному, литературные советы брату, протежирование Горького, общение с Толстым и мнение о Толстом, покровительственные письма пишущим поклонницам, осознание собственной известности, и фон поздних писем - развитие болезни... Первые пьесы и их успех, сомнения в собственном таланте и проба пера в серьезной литературе.

Я приведу несколько цитат из интересных писем, просто чтобы озвучить их лишний вслух и запомнить. Первая будет посвящена поиску писателем собственного места в литературе (из письма молодому литератору):

Чтобы выработать себе язык, надо побольше писать и почаще печататься. Где печататься? Это уж Ваше дело. Вы сами должны пробить себе дорогу: положение в литературе, хотя бы очень скромное, не дается, не берется, а завоевывается!..

Чрезмерно элитарным хочется напомнить, что Чехов думал об интеллигенции (из письма редактору литературного журнала, А. С. Суворину):

...а в России они помогают дьяволу размножать слизняков и мокриц, которых мы называем интеллигентами. Вялая, апатичная, лениво философствующая, холодная интеллигенция, которая никак не может придумать для себя приличного образца для кредитных бумажек, которая не патриотична, уныла, бесцветна, которая пьянеет от одной рюмки и посещает пятидесятикопеечный бордель, которая брюзжит и охотно отрицает все, так как для ленивого мозга легче отрицать, чем утверждать; которая не женится и отказывается воспитывать детей и т. д. Вялая душа, вялые мышцы, отсутствие движений, неустойчивость в мыслях - и все это в силу того, что жизнь не имеет смысла...

Художник - в широком и, очевидно, негативном смысле слова - вызывает у Чехова следующие эмоции (Суворину):

Если актеры, художники и литераторы в самом деле составляют лучшую часть общества, то жаль. Хорошо должно быть общество, если его лучшая часть так бедна красками, желаниями, намерениями, так бедна вкусом, красивыми женщинами, инициативой... Поставили в передней японское чучело, ткнули в пол китайский зонт, повесили на перила лестницы ковер и думают, что это художественно. Китайский зонт есть, а газет нет. Если художник в убранстве своей квартиры не идет дальше музейного чучела с алебардой, щитов и вееров на стенах, если все это не случайно, а прочувствовано и подчеркнуто, то это не художник, а священнодействующая обезьяна.

Если кто не понял: речь о том, что подражание художественности или, как это сейчас принято говорить, креативность - тот еще фантик.

Ну и еще немного про актрис (Суворину):

Актрисы - это коровы, воображающие себя богинями. Ездить к ним - значить просить их - так по крайней мере они сами думают.

А теперь серьезные мысли (Суворину):

...что давно уже известно, а именно, что осмысленная жизнь без определенного мировоззрения - не жизнь, а тягота, ужас.

Чехов пересказывает критический отзыв Толстого о работе Горького (в письме самому Горькому):

Он сказал: "Можно выдумывать все, что угодно, но нельзя выдумывать психологию, а у Горького попадаются именно психологические выдумки, он описывает то, чего не чувствовал".

Про сложное в малом из отзыва о писателе, пишущего трагедии в древнегреческом стиле (Суворину):

Эти упрямые мужики всегда хватаются за великое, потому что не умеют творить малого, и имеют необыкновенно грандиозные претензии, потому что вовсе не имеют литературного вкуса. Про Сократа легче писать, чем про барышню или кухарку.

Молодой писательнице о частностях и деталях (Шавровой):

Если хотите недостатков, то извольте, могу указать Вам на один, который вы повторяете во всех Ваших рассказах: на первом плане картины много подробностей. Вы наблюдательный человек, вам жаль было бы расстаться с этими частностями, но что делать? Ими надо жертвовать ради целого. Таковы физические условия: надо писать и помнить, что подробности, даже очень интересные, утомляют внимание.

Про общее в великих произведений (Суворину):

У произведений, которые зовутся бессмертными, общего очень много; если из каждого из них выкинуть это общее, то произведение утеряют свою цену и прелесть. Значит, это общее необходимо и составляет conditio sine qua non (лат. необходимое условие) всякого произведения, претендующего на бессмертие.

Об описаниях природы (Горькому):

...частое уподобление человеку (антропоморфизм), когда море дышит, небо глядит, степень нежится, природа шепчет, говорит, грустит и т. п. - такие уподобления делают описания несколько однотонными, иногда слащавыми, иногда неясными; красочность и выразительность в описаниях природы достигаются только простотой, такими простыми фразами, как "зашло солнце", "стало темно", "пошел дождь" и т. д.

Тяжелые, драматичные эпизоды в письме молодой писательнице, еще одной (Авиловой):

...когда изображаете горемык и бесталанных и хотите разжалобить читателя, то старайтесь быть холоднее - это дает чужому горю как бы фон, на котором оно вырисуется рельефнее.

Той же Авиловой, про работу над тем, как звучат фразы:

Затем, Вы не работаете над фразой; ее надо делать - и в этом искусство. Надо выбрасывать лишнее, очищать фразу от "по мере того", "при помощи", надо заботиться об ее музыкальности и не допускать в одной фразе почти рядом "стала" и "перестала". Голубушка, ведь такие словечки, как "Безупречная", "На изломе", "В лабиринте" - ведь это одно оскорбление. Я допускаю еще рядом "казался" и "касался", но "безупречная" - это шероховато, не ловко и годится только для разговорного языка, и шероховатость Вы должны чувствовать, так как Вы музыкальны и чутки...

О, эм, структуре рассказов и действий (брату Алексею):

Каждое действие я оканчиваю, как рассказы: все действие веду мирно и тихо, а в конце даю зрителю по морде.

В том же письме про открытие типа в литературе:

...но я все-таки рад; как ни плоха пьеса, но я создал тип, имеющих литературное значение, я дал роль, которую возьмется играть только такой талант, как Давыдов, на которой можно развернуться и показать талант...

Цель художника (Суворину):

Требуя от художника сознательного отношения к работе, Вы правы, но Вы смешиваете два понятия: решение вопроса и правильная постановка вопроса. Только второе обязательно для художника.

Опять о целях (Суворину):

...не беллетристы должны решать такие вопросы, как бог, пессимизм и т. п. Дело беллетриста изобразить только, кто, как и при каких обстоятельствах говорили или думали о боге или пессимизме. Художник должен быть не судьею своих персонажей и того, о чем говорят они, а только беспристрастным свидетелем.

О героях (брату Алексею):

Я хотел соригинальничать: не вывел ни одного злодея, ни одного ангела (хотя не сумел воздержаться от шутов), никого не обвинил, никого не оправдал...

Вот такой вот Чехов. Конечно, в книге много больше, вся его жизнь, но для моего блога хватит и приведенных цитат.